Yolka

Ты у меня вместо рычания заплатил своим нахождением в моем гареме, так что не нукай мне тут :D Я, кстати, наверное не заявлюсь к вам в мямлю сегодня, ибо со вчера еще не спала, а если спать лягу, уже не встану до завтрашнего утра :D

Ахах, рычать-то вы будете, если судить по прошлому опыту из рк :D

Да я уже скачал, не ссы :7-4:

Ну тогда нужно что ли ее хоть скачать да зайти :D

Это который в восемь-то? Нунеетменяопятьзаставятговорить :с

Скучно это :7-3:

Ужастокакойчтоделать :1-3:

Опять у вас флуд затихает. Футакделать :1-0:

Ахах, да я тоже и сдала, и не думаю :D Непереживайсолнцемое Будем вместе по хомяку скучать :7-3:

Все за меня ответили, мне ничего не оставили :D Точнее из двух, включая меня :D

Мне понравилось :D Даже бы в семью пошла от такого пиара, ноувыиах :7-4:

Мы опять не пересеклись :с

А я не сплю, мненорм :3

Самообман :3

Очень-очень :D

Аранзебия Не забывающая желаний Роковая искусительница Бедствие Эрноа Аранзебия любила море. Еще бы, ведь на его берегу возвышался замок, прозванный замком Спящей Королевы. Величественные стены, огромные башни... Неземная красота — и ни единого обитателя. Замок пустовал. А когда Аранзебия спрашивала, почему, взрослые отвечали, что с ним связана страшная легенда, которую детям слышать рано. Она росла, окруженная любовью. У нее были добрые родители и заботливые протекторы. Наследница влиятельного дома, да еще и красавица... Люди, встречавшие ее на морском берегу, застывали на месте, словно оглушенные поразительной, неземной красотой. Эльфийские юноши восхищались ее изяществом и грацией, но недоумевали: почему Аранзебия всегда одна? Почему ведет себя так, будто не видит и не слышит ничего вокруг? В отличие от других признанных красавиц, Аранзебия не любила шумное общество, не была уверенной в себе. Для нее окружающие, да и весь мир, казались призрачным видением. Ее не влекли ни загадочные леса, ни пышные балы. Она была погружена в себя, будто все время искала что-то в собственной душе. Что-то прекрасное и дорогое, то, что будет радовать вечно. Внешний мир был слишком изменчив, слишком суетлив. ...Задумавшись, Аранзебия сама не заметила, как ноги привели ее к замку Спящей Королевы. Она остановилась у полуразрушенной арки, заросшей плющом, смахнула клочья паутины... И, забыв запрет, шагнула в темный проем. Поднялась по лестнице, где шныряли юркие крысы, и вышла на самую верхнюю террасу. С высоты море казалось гладким, безмятежным и бескрайним. От восторга у Аранзебии закружилась голова. Девушка подбежала к парапету, провела по нему ладонью... и нащупала странные трещины, похожие на выбитые в камне буквы. «Если любишь, освободи — и будешь любить меня». Какие странные слова... Аранзебия подумала, что об этой надписи знает только она одна во всем королевстве. А может, и в целом мире. Любопытство охватило ее. Кому же предназначалось послание?.. Надо было осмотреть замок. Разумеется, тот, кто вырезал эту надпись, давным-давно умер, а если и нет, то уехал в дальние края. Замок стоял заброшенным столько, сколько Аранзебия себя помнила. Но если зацепка и есть, она где-то рядом. Освободи... Где обычно держат пленников? В подземелье?.. За узкой лестницей открылся темный коридор. Аранзебия остановилась, раздумывая, стоит ли идти дальше, и, будто в ответ на ее сомнения, в конце коридора появился крохотный золотистый огонек. Миг, другой — и он стал ярче. Сделав несколько шагов, она увидела вход, закрытый занавесом. За ним оказалась комната, обставленная старинной мебелью. Рядом с креслом-качалкой лежала книга, в камине догорал слабый огонь, кошачья корзинка пустовала. На подушке, украшавшей стул, что-то неярко светилось. Ключ! Осмотревшись, Аранзебия увидела белую дверь. Ключ легко повернулся в замке, и перед глазами девушки предстала незнакомка, лежавшая на кровати: ровесница Аранзебии и такая же красивая. Стоило Аранзебии склониться над ней, девушка проснулась и прошептала: – Ты пришла, чтобы освободить меня? Аранзебия ответила: – Да. Девушка вскочила с кровати, схватила ее за руку и потянула за дверь. Глаза Аранзебии округлились. Коридор, еще недавно затянутый паутиной, был увешан зелеными гобеленами, на стенах горели свечи в золотых канделябрах. Следом за незнакомкой она поднялась по широкой лестнице и оказалась в огромном зале. Изумрудные люстры, серебристые кувшины, мраморные статуи — все здесь было величественным и прекрасным. Ни следа пыли и паутины. Они провели в замке весь день, то примеряя платья в роскошной гардеробной, то перебирая украшения и наслаждаясь игрой драгоценных камней. А когда Аранзебия проголодалась, незнакомка отвела ее в трапезную, где был накрыт стол. Она оказалась очень милой и вежливой, разве что слегка высокомерной. Но в какой-то миг Аранзебия спохватилась: она совсем потеряла счет времени. – Кажется... Кажется, мне пора идти. Незнакомка проводила ее до дверей и пригласила заходить еще. Солнце не торопилось клониться к горизонту, и Аранзебия решила, что провела в замке не больше нескольких часов. Но дома царил переполох. Оказалось, прошло целых четыре дня. На расспросы родителей девушка ответила, что задумалась, гуляя по лесу, и не заметила, как пролетело время. Такое случалось с детьми, предрасположенными к магии, поэтому родители успокоились и послали за протектором девушки — Аранзебом, молодым волшебником из клана Ар. Аранзеб не раз предупреждал родителей Аранзебии, что ее собственная заносчивость вкупе со всеобщим восхищением могут сильно ей навредить. Зато его жена, Нинэр, души не чаяла в девушке и позволяла ей все, что угодно. Аранзебия считала Нинэр второй матерью, а Аранзеба недолюбливала, поэтому ничего ему не рассказала. – Ее окружает магическая аура, – сказал Аранзеб отцу Аранзебии. – Вот только откуда она взялась? Ее не было прежде. Бывает, что магические способности открываются внезапно, и все же я бы присматривал за девочкой. Аранзебия долго не ходила в замок Спящей Королевы, но любопытство не давало ей покоя, и через месяц она вновь отважилась на вылазку. На этот раз спускаться в подземелье не пришлось: стоило ей войти, как замок преобразился. Юная хозяйка ждала на лестнице. – Тебя так долго не было! Я скучала. И вновь потекли часы, полные радости и веселья, и вновь Аранзебия потеряла им счет. Когда она вернулась в Эрноа, оказалось, что прошло целых семь дней. Ей запретили гулять одной. Однако замок манил все сильнее, и две недели спустя она вновь тайком отправилась в гости к подруге. Но когда она вошла в замок, мрачные стены, затянутые паутиной, не преобразились. Девушки нигде не было видно, а в подземелье не оказалось комнаты с золотым занавесом. Аранзебия хотела позвать подругу, но поняла, что так и не спросила ее имени. Она долго бродила по коридорам и, наконец, поднялась на террасу, где видела надпись. Там ее ждал Аранзеб. Она не успела произнести ни слова. Аранзеб схватил ее, закрыв собой, и повернулся ко входу. Только тогда Аранзебия увидела, что за ней по пятам следует черный сгусток, истекающий жижей. За ним в проеме появился еще один... и еще. Сгустки слились воедино и поднялись черной стеной, отрезав путь к отступлению. Аранзеб взмахнул рукой, окружив себя и Аранзебию магическим барьером, и прокричал: – Кто ты? Отвечай! Сгусток изменил форму. Перед ними стояла юная хозяйка замка с черным, как сама тьма, лицом. – Ты меня предала! А я была так добра к тебе! – укорила она девушку. Аранзебия закричала в ответ: – Я не звала его! Я ничего не знала! Аранзеб лишился дара речи от изумления: девушки походили друг на друга как две капли воды, только одна была белой, как день, а другая черной, как ночь. Он произнес заклинание, опутывая хозяйку замка магическим лассо. Девушка закричала. Аранбезия взмолилась, чтобы волшебник отпустил ее подругу. – Нет! Она тебе не подруга. Забудь о ней! Глаза Аранзебии сузились: – У меня никогда не было друзей. Она — моя первая и единственная подруга. Она не сделала мне ничего плохого! – Это замок Спящей Королевы. Тебе не рассказывали его историю? Историю юной королевы, чья злая прихоть унесла столько жизней, что не сосчитать? Она околдовала тебя. Она — не эльф, а демон! – Нет! Она не умеет колдовать. Это я! Это я ее наколдовала, я ее придумала и освободила! Аранзеб увидел на шее у Аранзебии ключ и все понял. Спящая Королева вернулась. Прошло более ста лет, но эльфы помнили ее злодеяния. Этот ключ позволял открыть или запереть навечно любую дверь. Все неугодные ей исчезали в невидимом мире, не в силах отыскать путь обратно. Сотни эльфов пропали навеки по прихоти ведьмы. Волшебникам не удалось схватить королеву: она бежала, воспользовавшись ключом. Эльфы смогли лишь наложить заклинание печати на проход, которым она ушла, чтобы ведьма не вернулась. И вот, поймав в свои сети Аранзебию, королева нашла новую дорогу в замок. Девушка была уверена, что сама придумала подругу, сама дала ей жизнь и сама же погубила. Аранзебу оставалось только одно. Он прочел заклинание, изгоняющее демонов, и королева начала таять. Вскоре от нее не осталось и следа. Так просто... Куда труднее оказалось успокоить Аранзебию. Она отталкивала его руку и все ползала, ползала по полу, словно пытаясь отыскать тень подруги, а затем выбежала на террасу. Аранзеб испугался, что она спрыгнет вниз, но девушка замерла у парапета. – Нет. Она исчезла. Где же она? Аранзебу пришлось прочесть заклинание покоя. Он подхватил уснувшую девушку на руки и понес домой, но даже сквозь сон Аранзебия не переставала шептать: – Нет. Это я. Я ее создала. Аранзеб обнял ее крепче и прошептал: – Это был просто дурной сон, дитя. Теперь ты в безопасности. Спи спокойно. Она проспала два дня. Аранзеб боялся, что наложил слишком сильное заклятие, и не отходил от ее постели. По стране разнесся слух, что магия Аранзеба, ученика великого Александра, превосходит все мыслимые пределы, и кланы забеспокоились. Когда Аранзебия проснулась, ее родители устроили бал в честь волшебника. Аранзеб был смущен таким почетом. Он попросил прощения у Аранзебии, и та молча кивнула в ответ. Аранзеб улыбнулся и пошел к Нинэр, а Аранзебия неотрывно смотрела ему в спину. Она прошептала: – Ты меня освободил. Теперь ты будешь любить меня.

Фу так делать, фуфу

Кипроза Дочь Ночной Ели Любимая дочь Матери Привратница сада На высоком заснеженном утесе стояла крепость. Ее резные башни походили на вершины елей, а огни были видны издалека. Окрестные жители прозвали хозяина этой крепости, Джеймса Дейера, Королем Ели. На самом деле он был всего лишь наместником и служил правителю северного Мэйра. Он не славился богатством, да и подданных у него было немного, но его слово в этих краях было законом. После смерти Джеймса хозяйкой крепости стала Роуз Дейер, его вдова. В свое время она подарила мужу троих сыновей, и те давно выросли, но ни один не спешил обзаводиться семьей. Затем судьба преподнесла Роуз подарок: сразу двоих наследников, внука и внучку. Мальчика назвали Джеймсом в честь деда, а девочку Кипрозой, что значило «кипарис». Люди перешептывались: мол, что это за имя для ребенка, ведь кипарис — символ смерти и вечных мучений, и какая же судьба ждет бедное дитя?.. А жизнь Кипрозы и впрямь складывалась под стать имени. Рейвен, ее отец, которого и прежде считали чудаковатым, стал вести себя совсем уж странно, и Роуз велела ему покинуть крепость. Мать не последовала за мужем и не осталась с дочерью; она бросила ребенка и вернулась в отчий замок. Роуз, не желая возиться с внучкой, отдала ее на воспитание служанкам. ...Однажды у ворот крепости обнаружили корзинку со спящим младенцем. В приложенной записке говорилось, что девочка — сестра Кипрозы по отцу, а зовут ее Орхидной. Роуз пришла в бешенство. Она приказала слугам унести ребенка с глаз долой и оставить в чаще леса. Услышав об этом, Кипроза бросилась на поиски сестренки. Ночной лес принял ее в свои объятия, запутал, заманил и сбил с пути. Стояла поздняя осень. Кипроза шла и шла, надеясь встретить охотников, разбивших лагерь, но все было тщетно. В небе тускло мерцали звезды, а за деревьями сгущался мрак, тая в себе неведомые опасности. Кипроза поняла, что заблудилась, что ей не найти ни Орхидну, ни дорогу домой. Окончательно выбившись из сил, она прислонилась к утесу, вдоль которого шла уже час, и совсем готова была смириться с судьбой, как вдруг увидела узкую щель. Кипроза поняла: перед ней пещера, в которой можно укрыться от ветра и переждать до утра. Она протиснулась в щель и обомлела. Пещера оказалась круглым залом с нефритовыми стенами. Мягко мерцали лампы, освещая высокую арку. Заглянув в нее, Кипроза увидела спальню с камином и кроватью, застеленной пуховым одеялом. На нем лежало красивое бархатное платье. Кипроза не верила своим глазам. Должно быть, она умирает, и разум играет с ней злую шутку. Она присела на кровать и коснулась мягкого бархата пальцами. За спиной раздались шаги. Кипроза резко повернулась, пылая от стыда, будто ее застали за воровством. Лицо вошедшего показалось ей смутно знакомым. Он сел рядом с ней и ласково погладил по голове. – Где же ты пропадала, Роза? Не гуляй одна. На улице темно и холодно. Откуда этот человек ее знает? Почему в его голосе столько тепла? И тут она вспомнила портрет, который бабка велела снять со стены и убрать в кладовку. Незнакомец походил на него как две капли воды. Рейвен, изгнанник, ее отец. Почему он здесь?.. И что это за место?.. У Кипрозы было множество вопросов, но она не спешила их задавать. Ей было слишком хорошо... и уютно. Отец похлопал ее по плечу, перевел взгляд на платье и улыбнулся. - Надевай же скорее. Портнихе пришлось постараться, чтобы успеть закончить его к сегодняшнему вечеру. Кипроза замотала головой. Платье было чересчур роскошным, чересчур похожим на сказку. Ей казалось, стоит его надеть — чудесная иллюзия рассеется и она вновь окажется одна в холодной пещере. Отец взял ее за руку и повел вниз. Кипроза крепко сжала его ладонь, боясь отпустить. Увидев женщину у подножия лестницы, она ахнула. Ее мать!.. Кипроза робко двинулась ей навстречу, а госпожа Дейер только улыбнулась, обняла дочь и поправила ей непослушную прядь волос. Все вместе они вошли в столовую, где их уже ждали бабушка Роуз, дедушка Джеймс и отцовские братья. Седрик, вспомнила Кипроза, погиб, когда она была совсем маленькой, а Дэн покинул замок еще до ухода отца. Роуз посадила девочку рядом с собой, погладила ее руку и произнесла: - Какая замечательная у нас внучка. В Крепости Ели никогда не собирались к ужину всей семьей. Кипрозе все было в радость и в новинку. Дядя Дэн говорил без умолку, отпуская шутку за шуткой и заразительно хохоча, а когда дедушка, не выдержав, нахмурился и велел ему хоть немного помолчать, с обидой повернулся к Кипрозе, требуя ответа: неужто он и правда надоел всем домашним своей болтовней? Девочка застыла с открытым ртом, не зная, как себя вести, и дедушка расхохотался. Вслед за ним, догадавшись, что ее разыграли, засмеялась и Кипроза. Именно в этот миг, посреди веселья, она внезапно поняла, куда попала. В Замок Теней, о котором писал в дневнике ее отец. Замок Теней. Дом, каким мы видим его в мечтах. Дедушка и дядя Седрик здесь были все еще живы, бабушка осталась добродушной хозяйкой домашнего очага, а отец с матерью по-прежнему любили друг друга... и Кипрозу. Она не могла представить себе большего счастья и решила, что останется в Замке Теней навсегда. Дверь отворилась, и в столовую вошла Элма, жена Седрика, с младенцем на руках. - Мы весь вечер капризничаем. Кажется, хотим к папе. В Крепости Ели этому ребенку не суждено появиться на свет. Дядя Седрик давным-давно мертв. Но, глядя на младенца, Кипроза ощутила внезапный укол страха. – Папа, а где Орхидна? Рейвен удивленно тряхнул головой. – Орхидна? Какая Орхидна? ...В столовой вновь заговорили, засмеялись, но Кипроза будто не слышала веселья. Она тихо выскользнула из-за стола и шагнула к двери. Как ей не хотелось уходить!.. В дневнике отец писал, что много лет искал Замок Теней. И сам, и с помощью магии. Потому-то его и считали безумцем. Где же он теперь? Не тот Рейвен, которого она здесь встретила, а ее настоящий отец, изгнанный Роуз. Нашел ли он свой Замок Теней? Обрел ли свою мечту о доме? Разумеется, отец видел в Крепости Ели то же, что и она. Ожесточившуюся, злую Роуз. Отдалившуюся, ставшую чужой жену. Смерть близких. Холод. Всюду холод... Но Замок Теней — лишь иллюзия. Нельзя жить иллюзией. Здесь Орхидне не суждено появиться на свет. Отец никогда не покинет замок. Не встретит ее мать. И если Кипроза останется, настоящая Орхидна погибнет от холода в настоящем лесу. Она легко нашла путь к воротам: Замок Теней был точной копией Крепости Ели. Оказавшись в заснеженной чаще, она с тоской вспомнила спальню с камином и бархатное платье. Сможет ли она вернуться? Или теперь это платье будет носить ее тень, ее двойник в этом иллюзорном мире? Внезапно Кипроза поняла, что уже не блуждает по лесу. Она твердо шла вперед, будто невидимая рука вела ее за собой. Послышался детский плач. Где-то вдалеке откликнулись волки. Но девочка не почувствовала страха. Она уже видела брошенную корзинку, уже бежала к малышке... – Живи, пожалуйста! Не умирай...

Инох Жрец Пантеона Разрушитель и созидатель Хранитель печатей В центре материка возвышалась горная цепь. Она звалась Ирамой, что значит «белые врата». В долине среди гор находилось королевство, укрытое от посторонних глаз. Оно было старым, очень старым, но о нем почти никто не помнил. Люди, жившие в нем, не выходили в мир. Королевство называлось Ирамкандом, а люди — ирамами. Ирамы были сильным, гордым народом. Они считали, что их королевство расположено в том месте, где зародился мир, и называли себя хранителями вселенной. Каждый ирам был одновременно и воином, и жрецом. Верховный жрец обладал не меньшей властью, чем сам король. Именно там, в белых горах, родился Инох — шестой сын влиятельного семейства. Его дед когда-то был верховным жрецом, а отец занимал почетный пост старшего жреца. Большие семьи у ирамов правило, а не редкость, поэтому мальчика с детства окружали многочисленные дядья и тети, двоюродные и троюродные братья, родственники и свойственники — словом, недостатка в общении он не испытывал. Религиозный, почтительный и в то же время сильный духом, к шестнадцати он уже постиг силу имен, и ему пророчили блестящее будущее. Отец всюду брал Иноха с собой. Юноша не робел перед старшими. Если ему не нравилось решение жрецов, он мог тут же начать его оспаривать и делал это так искусно, что в конце концов взрослые признавали его правоту. Он помогал отцу вести переписку и давал ему советы, которые всегда оказывались верными. Новрам гордился сыном и возлагал на него огромные надежды. Дедушка и бабушка, мать и дядья верили в Иноха и говорили, что он станет великим человеком. А затем у него на спине появились наросты. Сперва возле лопаток стало щекотно покалывать, но он не обратил на это особого внимания. Затем эти места вздулись буграми. Одежда стала Иноху мала. Мать всполошилась, не растет ли у сына горб. Инох как мог успокоил ее и туго обмотал торс бинтами, чтобы бугры были незаметны. Боль усиливалась, теперь спину будто резало ножом, но Инох терпел. Однажды ночью к нему пришел отец и потребовал снять повязки. Под бинтами оказались крошечные роговые наросты, покрытые перьями. Крылья. Новрам, считавший себя неплохим историком, никогда о подобном не слышал. Крылья... Как жрец, он видел в этом предзнаменование. Знак. Но дурной или добрый? Новрам чувствовал, что не вправе принять решение в одиночку. Юноша должен предстать перед советом. Жена рыдала, умоляла его одуматься. Дядя был с ней согласен: незачем выносить беду на люди. Даже дед, бывший верховный жрец, качал головой. Что делать, если совет признает знамение дурным? Новрам не знал, на что решиться. Посадить сына, его мальчика, надежду, гордость и опору, под замок и держать взаперти до самой смерти?.. Он колебался, а крылья, между тем, продолжали расти. Теперь их не скрывала даже самая плотная мантия. Новрам понял, что откладывать дальше нельзя. С тяжелым сердцем он отвел Иноха на совет. По традиции, в особенно важных случаях старшие жрецы тянули жребий, чтобы выбрать того, кто должен сделать пророчество. На этот раз жребий выпал самому Новраму, и совет решил, что это знамение. Новрам провел под священным древом четыре дня и четыре ночи, а затем вновь предстал перед жрецами. Пророчество было ошеломляющим. «В последний день Ирамканда крылатый человек закроет его врата». Неужели королевство ждет скорая гибель? Неужели причиной его падения станет Инох? Жрецы растерянно переговаривались между собой, а испуганный юноша, не замечая слез, текущих по щекам, тянул отца за мантию и умолял его сказать совету, что этого не может быть, что он, Инох, не способен на такое злодеяние. Новрам молчал, не смея встретиться глазами с сыном. Иноха заперли в одной из келий храма. Он колотил в дверь, молил о помощи, о спасении, но ответа не было. Отчаявшись и выбившись из сил, он забылся сном. Когда он очнулся, перед ним стоял поднос с пищей. Инох отшвырнул его и с удвоенной яростью набросился на дверь. Он рыдал, проклинал свои крылья и пытался даже вырвать их, но они стали частью его тела, как рука или нога. Сломанные перья, словно снег, устилали пол кельи... Однажды ночью Инох проснулся от того, что кто-то склонился над ним. Он открыл глаза и увидел не отца и не мать, а Дальяду, свою двоюродную сестру. — Тебя приговорили к смерти. На рассвете тебя повесят. Надо бежать. Инох не мог поверить. — Отец... Неужели он допустит, чтобы меня казнили?! — Ты до сих пор надеешься на него? Наивный! Никто, кроме твоего отца, не слышал пророчества. Он мог придумать что угодно и спасти тебя еще на совете, но не стал этого делать. Видишь ли, он боится тебя не меньше остальных. Так что поднимайся, братец. Времени мало. Скоро явятся жрецы-каратели. Дальяда была всего лишь на три года старше брата, но храбростью не уступала воинам. Она помогла Иноху выбраться из храма и повела его в горы. Там, среди ущелий и склонов, у них был хоть какой-то шанс затеряться и скрыться от преследователей. Целый день и всю следующую ночь они плутали узкими тропами, усталые, голодные, полумертвые от холода, пока не нашли сухую пещеру, где можно было развести костер. Происходящее казалось страшным сном, и огромные крылья за спиной у Иноха только усиливали ощущение нереальности. Дальяда долго смотрела на брата через костер, а затем нерешительно проговорила: — Попробуем отрезать их? Легче сказать, чем сделать. Убегая из дома, девушка украла отцовский меч. Она занесла его над спиной Иноха, но руки дрожали, и лезвие едва царапнуло кожу. Потекла струйка крови. Брата с сестрой охватило отчаяние. Они были совсем еще детьми, такими одинокими, такими беспомощными, и казалось, весь мир ополчился против них. Взрослые, которые еще вчера заботились о ребятах и окружали добротой, бросили их на произвол судьбы. Им было некуда идти, негде жить, а над головой Иноха, словно насмехаясь над их бедами, вздымались огромные уродливые крылья. Дальяда уснула, а Инох смотрел на огонь и думал. Им не выжить. Рано или поздно их найдут. Горы, окружающие Ирамканд, слишком высоки, через них не перебраться. Да и есть ли там, на севере и юге, другие королевства? Может быть, рассказы о них — всего лишь легенды... Нет. У них был только один путь — назад. И только один способ выжить. ...Дальяда открыла глаза и закричала от ужаса. Повсюду была кровь. На холодном камне лежал без сознания Инох. Рядом с ним белело мертвое отрубленное крыло... Отряд преследователей достиг пещеры через несколько часов. Осветив ее чрево факелами, жрецы остолбенели. Хрупкая девушка в одной рубашке прижимала ворох одежды к страшной ране на спине юноши, пытаясь остановить хлещущую кровь. Ее губы шептали: «Мать, спаси нас... Мать, забери нас к себе... За что нам это, за что, мы не сделали ничего плохого...» Жрецы забрали окровавленного Иноха и Дальяду обратно в храм. Юноша был на грани смерти, поэтому исполнение приговора пришлось отложить. Самое простое решение — позволить ему умереть — совет счел кощунством. Когда же Инох выздоровел, мнения жрецов разделились. Одни по-прежнему требовали для него казни, другие считали, что достаточно изгнания. ...После долгих дней забытья Инох пришел в себя. Сморщившись от боли, приподнялся, потянулся рукой к спине и со стоном откинулся на подушки. Там, где он надеялся нащупать заживающие рубцы, уже набухал бугорок, из которого обещало вырасти новое крыло... Почему, почему это происходило именно с ним? Даже после того, как все, кого он знал, от него отвернулись, Инох не желал королевству гибели. Он предпочел бы покинуть долину и никогда не возвращаться домой. Давным-давно — будто в прошлой жизни — Инох прочел в священном писании такие строки: «Во всем таится воля Матери. Когда человек нужен ей для воплощения великого замысла, она находит способ призвать его к себе». Он повторял их про себя, и они приносили ему странное умиротворение. Значит, крылья даны ему не без причины... Через несколько дней в королевство явился путник из южных земель — впервые за долгое время. Он принес с собой неожиданную весть: в мире есть другие крылатые люди, не только Инох. В Дельфах, городе, который, по словам чужака, считался столицей мира, таких людей называли астрами, посланниками богов. Они были аскетами, но почитали их не меньше, чем королей. Время от времени они отправлялись в странствия, чтобы отыскать среди населяющих мир племен крылатых детей и забрать их в свой храм. Выслушав эту удивительную историю, совет жрецов наконец пришел к согласию и решил отправить Иноха в Дельфы. ...Когда Дальяда пришла проститься с братом, ей показалось, что он стал старше и мудрее на десять лет. Инох улыбнулся. — Сестра, я верю, что во мне таится воля Матери. Значит, таким я нужен Ей. И расправил крылья. Дальяда попросила хоть изредка навещать ее, и Инох ответил: – Конечно, ведь я обязан тебе жизнью и свободой. Путник сел на осла, а Инох пошел рядом. Расправленные крылья отбрасывали на землю нелепую тень. Так он покинул Ирамканд. Новрам стоял на высоком холме и смотрел, как его сын навсегда уходит в неизвестность. Сперва он сам исчез за поворотом, а следом скрылась и тень. Тогда Новрам достал кинжал, который носил при себе с самого дня суда над Инохом, положил его в ямку, присыпал землей и произнес: — Сын мой, я буду ждать до тех пор, пока ты не вернешься, чтобы исполнить пророчество.

Нервы не выдержали? :D

Ну а вдруг :D Всякое бывает

Думаешь Толик у нас ненасытный мужчина? :D

Да пусть готовит, я же только за :D Хоть наестся

Эх, мечты, мечты. Да, Толь? :3

Да мне и так нормально :D Прости, солнце мое, каюсь :с